22 июня 1941 года – обычный летний воскресный день. Многие одесситы планировали, как провести выходной: кто-то собирался в театр, другие на пляжи, поиграть в футбол или спокойно провести время с семьей дома. В школах города прошли вечера выпускников – молодые парни и девушки наслаждались долгожданным отдыхом или размышляли о своем, казалось бы, безоблачном будущем. Только одно смущало - по радио предупредили о передаче чрезвычайного сообщения в 12 часов. К полудню у радиоприемников, радиоточек и громкоговорителей, укрепленных на столбах, собрались толпы людей… Никто ещё не знал, что самолеты Люфтваффе бомбят советские города, а армии численностью свыше 5 млн человек вторглись на территорию нашей страны.
«Внимание! Говорит Москва! … сегодня, в четыре часа утра, без всякого объявления войны, германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза! Началась Великая Отечественная война! ... Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!», - именно эти слова наркома иностранных дел Вячеслава Молотова услышали жители СССР 22 июня 1941 года - в том числе и одесситы. В тот же день это сообщение неоднократно повторял знаменитый советский диктор Юрий Левитан. Немыслимо представить, что почувствовали люди, услышав летним воскресным днем такое. Но одно можно сказать точно – народ даже в самых кошмарных сценариях не представлял, что ему придется пережить в ближайшие четыре года.
Как и во многих городах страны, в Одессе была объявлена мобилизация. Изначально призывали мужчин 1905 - 1918 годов рождения, но в бой стремилось множество добровольцев других возрастов и возле военкоматов наблюдались огромные очереди. Современные СМИ часто цитируют газету «Чорноморська комуна», в которой говорится следующее:
«Вот инженер Пупко — участник империалистической и гражданской войн. Ему 51 год. По возрасту он снят с военного учета. Но он здоров, у него есть силы и знания, и он пришел отдать их Родине». Таких, как Пупко, было сотни.
Спустя три дня в Одессе был объявлен комендантский час на темное время суток. По ночам Одесса погружалась в полную темноту: окна занавешивались, и даже небольшая щель света пресекалась дежурными и милицией.
Впрочем, что такое война, одесситы начали понимать спустя месяц после начала боевых действий: 22 июля первая бомба была сброшена немцами утром — она попала в дворовой флигель дома в Малом переулке (ныне пер. Маяковского). А вечером на центр города посыпались зажигательные бомбы и дома были охвачены пламенем. Горели улицы Дерибасовская, Щепкина, Новый базар.
Адриан Оржевский, который в то время проживал в Одессе, застал бои за город, оккупацию и его освобождение, вел дневник, в котором имеется ценнейшая информация о тех днях.
«В ночь на 22-е июля, т.е. ровно месяц с начала войны с Германией, часов в 9 был первый крупный налёт и бомбёжка нашего города. Сначала было сброшено большое количество зажигательных снарядов, и сейчас же были сильные взрывы. Вся наша улица была, как бы иллюминирована горящими огнями на небольшом друг от друга расстоянии. Горело какое-то вещество сначала небольшим огнём, а потом разгоралось и принимало довольно большие размеры, и если такой снаряд падал на крышу, то пробивал железо и тут же начинался пожар. К счастью для нашего дома нам удалось немедленно потушить. На чердаке, в разных местах мы нашли три очага огня и тут же потушили, во дворе тоже 3-4 и также быстро засыпали песком. Но против нашего дома 4-х этажное здание, где очевидно упал такой снаряд на крышу, немедленно начало гореть. Через короткое время вся почти крыша уже была в пламени. Передать ту панику и душу раздирающую сцену, когда жители спасали своё имущество, те истерики и вопли, это мрачное пламя пожара, да и не одного дома, т.к. на следующем квартале и на Успенской уже видно было море огня, невозможно описать.
Наконец прибыла одна часть команды и, поработав несколько часов, залила начавшийся пожар. Мы ещё ничего не знали, что делалось в городе. Передавали только, что в центре валяются десятки трупов.
В это время, 5 ч. дня (28 июля – ред.), когда я пишу эти строки, делают тревогу. Жена собирает кое-какие необходимые предметы: пальто, одеяло, бельё, чтобы в случае пожара не остаться буквально без ничего, но, заслышав тревогу, всё бросает и бежит во двор. Сердце стучит молотком в груди, руки трясутся, а голос изменяет свой звук.
Итак, на следующий день 23-го утром я отправился в город на фабрику. Здесь, на Пушкинской и в центре, я увидел нечто ужасное, непередаваемое. Останавливаться над каждым разрушенным домом и описывать его разрушения не стоит, т. к. все они разрушены до основания. На целые кварталы выбиты стёкла, вырваны оконные рамы, согнуты шторы у магазинов и всё превращено в груды мусора и пепла. На углу Ришельевской и Греческой снаряд зарылся на 7 метров в глубину и не взорвался. Но когда я увидел несколько воронок размером, пожалуй, в 10 метров в диаметре и глубиной чуть ли не в два роста человека, тут я сразу похоронил свои иллюзии относительно нашего домового убежища. Это готовая могила. Признаюсь, я упал духом. Этот диаметр и глубина воронки мне не даёт покоя и точно гвоздём засел у меня в памяти.
Сколько жертв в день 22-го и ещё утром 23-го июля, конечно, никому не известно, но очень много. Гуляющей публики в этот вечер было очень много, когда этот огненный и снарядный вихрь разразился. Думается мне, что домов 20-30 уничтожено, частью от огня, но больше от снарядов. До 22/VII граждане ещё чувствовали себя довольно сносно. Городская жизнь ни на минуту не прекращалась, заводы работали, магазины и базары торговали, а публика довольно беззаботно ходила. Но день 22/VII сразу оборвал жизнь нашего города».
В августе стало очевидно – враг со дня на день подберется к черте города. И уже 13-го числа немецкие и румынские части полностью блокировали Одессу со стороны суши.
О дальнейших событиях писалось неоднократно: героическая 73-дневная оборона, которая закончилась лишь потому, что командование решило эвакуировать войска с Южной Пальмиры, занятие города румынскими частями, расстрелы и сжигание людей в пороховых складах на Люстдорфской дороге, виселицы на Александровском проспекте, гетто на Слободке, массовые расстрелы в Одесской области, сотни тысяч убитых и наконец - долгожданное освобождение 10 апреля 1944 года. А потом ещё один год войны, когда 9 мая 1945 года будет объявлено о Победе, и счастливые одесситы выйдут на разрушенную Дерибасовскую, чтобы поздравить друг друга.
Но всё это было потом – 22 июня 1941 года растерянные одесситы слушали сбивчивое выступление Молотова и узнаваемый всеми тембр Левитана. Началась война.
Автор: Дмитрий Туканов
