Мы на этой войне научились ценить каждую жизнь», - говорит нам Владимир Рубан, переговорщик, занимающийся обменом военнопленных, который каждую неделю рискует во время поездок в Донецк и Луганск и которого дома часто подозревают в шпионаже.
- Владимир Владимирович, о вас периодически говорят, как о самозванце. Что никем не уполномочены вести обмен пленными. Недавно было заявление СБУ на этот счет. Не желаете что-то возразить?
- Это все конкуренция со стороны одного «божьего недоразумения» из СБУ. Точнее, за этим стоит Юрий Тандит – советник главы СБУ. 670 человек – вот показатель моей работы. С мая 2014 года и по сей день обменять, освободить и вывезти удалось 670 человек. Плюс договориться об обменах и освобождениях еще человек 350 - в общем больше 1000. В нашей работе цена вопроса очень высока – человеческая жизнь. Мы все делали, чтобы спасти чью-то никчемную, никому не нужную жизнь. Я это подчеркиваю - жизнь солдата никому не нужна, ни президенту, ни стране, ни правительству, иногда даже его семье не нужна.
- Звучит цинично… А вы помните, как стали переговорщиком, обменяли первого пленного?
- У нас на Майдане был сотник 28 сотни «Офицерского корпуса» - Николай Якубович. После Майдана был отправлен на Донбасс – организовывать там самооборону Донецка. Занимался этим активно, за что был подстрелен, взят в заложники и доставлен на один из этажей Донецкой облгосадминистрации. Я ему однажды позвонил и обратил внимание, он отвечает как-то странно. Потом его преемник, сотник Ермак сообщил: Николай в плену. Я спросил, кто-нибудь пытается его оттуда достать? Ответ был несвязным, неубедительным. Я вышел на людей, задержавших Николая, предложил поговорить об условиях освобождения. При этом я понимал, что если получится ввязаться в переговоры, он будет жить – пока переговоры продолжаются. Звонил на мобильные, но там сбрасывали. С помощью СМС уже лучше получалось. Потом мне перезвонили: «Мой позывной Ратибор». Я пытался составить психологический портрет «злого террориста», этого Ратибора - с той стороны человек был агрессивно настроенный, настойчивый, образованный… Мне мало чем это помогло бы, и я начал договариваться «по чесноку». Андрей Парубий за три дня меня трижды исключал из переговоров, а я снова «включался». В какой-то момент мы с Ермаком просто собрались и поехали в Донецк. И вместо одного человека освободили пятерых. То есть, обмен состоялся, на моих условиях, «по чесноку».
- На кого меняли?
- Мы предложили им изначально Павла Губарева, он как раз был задержан СБУ. Но с той стороны захотели Леонида Баранова, одного из идеологов ДНР. Но главное, стало ясно, что это начинает работать…
- Губарева тоже обменяли?
- Да, вскоре генерал Вовк обменял Губарева на троих СБУшников, которые потерялись то ли в Славянске, то ли в Горловке. Многие помнят фотографии СБУшников с кровавыми повязками на глазах. Тогда писали, что им выкололи глаза, но на самом деле ребята остались с глазами. В тот период нагнетались страшилки и мифы, чтобы взбудоражить людей, заставить народ взяться за оружие.
Такая вот «гибридина»
- Как человек, который все видел своими глазами, скажите, российские войска на Донбассе есть?
- Вот в Сирии российские войска присутствовали официально. А вот в Украине… Собрать доказательную базу в данном случае – искусство следователя. А говорить можно что угодно. Да, российские военные неофициально принимают участие в вооруженном конфликте. Нет, российских войск на Донбассе нет... Такая вот «гибридина».
- То есть, война гибридная? Или все же гражданская?
- Война коммерческо-шоколадно-гражданско-гибридная. Когда где-нибудь в Борисполе сокращенным рабочим надо заткнуть рот, им говорят, не бунтуйте - у нас война! А что бы детей чиновников не отправлять на войну – у нас АТО.
- Закон что дышло?..
- Применять армию на территории своей страны – всегда незаконно, пусть даже граждане самые непутевые. Каким законом можно разрешить лейтенанту обстреливать свое родное село. В СССР придумали внутренние войска, у нас придумали АТО. Правители выдумывают и подстраивают законы под свое оправдание. Если территориальная целостность страны под угрозой, надо объявить военное положение. Необъявление военного положения – незаконно. Но нам его не дают объявить ЕС и США.
- Почему?
- Экономика... Пока Украина мучается с АТО - это проблемы Украины, остальным «партнерам» глубоко начхать... Они будут и дальше высказывать глубокую озабоченность и раз в два месяца собираться в Париже. Когда Украина объявит войну- это станет проблемой для экономики всего мира, в первую очередь - ЕС. Потому что война позволит украинцам попросту удрать в другие страны, проживать там, просить убежища. Статус беженца обязывает принимающее государство тратиться на беженца, кормить его, лечить, строить им жилища, нанимать учителей, и есть еще куча затратных статей. В Германии за прошлый год зарегистрировано 1,2 млн беженцев, 450 тыс. сирийцев. Теперь представьте, сколько наших удерут с Украины, чтобы воспользоваться возможностями в сытой Европе, Америке? 7 миллионов украинцев, которые сейчас на заработках, отправятся в иммиграционные учреждения с паспортом гражданина Украины, в которой идет война и скажут: принимайте меня, я беженец. Затем к ним могут присоединиться еще 10 - 15 миллионов украинцев, которые попросту не верят в свои перспективы здесь. А это колоссальные затраты.
- Помню, в прессе много писали о том, что во время одного из ваших визитов в Донецк, снайпер открыл по вам огонь.
- Это был наш визит в Донецк с Русланой. Александр Захарченко предложил нам поехать и посмотреть на разрушенные дома. В головной машине были Захарченко, его помощник и мы с Русланой, за нами ехали еще несколько машин сопровождения. Мы встали на перекрестке в 2 км от линии разграничения, потому что одна из сопровождающих машин пробила колесо. Пока его меняли – мы с Русланой ходили, смотрели вокруг. И тут вдруг получили сигнал, что ведется обстрел и ранен один из охранников Захарченко. Пришлось уезжать, на обратном пути сидели в одном автомобиле. Я все время думаю, что все могло бы быть иначе и мы вчетвером могли оказаться в одной машине, как друзья, а не как «террористы».
- А зачем гламурная Руслана все-таки поехала с вами в Донецк?
- Она спартанец, только внешне гламурная. От предложенного люкса в гостинице отказалась, жила с нами на базе, ходила в солдатскую столовую. Но в основном «питалась» энергией солнца. Мы до этого с ней здорово поругались на одном телешоу, я предложил ей поехать и все увидеть самой. Она согласилась. Я спросил разрешения у Захарченко, получил добро. Я уже знал, что в мирное время он, как и вся Украина, радовался ее победе на Евровидении. Это была наша общая победа. Я там хотел с Русланой после заката пересечь линию фронта, донецкая сторона в грубой форме, отбросив дипломатичность, запретила мне это делать. Они опасались за жизнь Русланы. Благодаря ей освободили около 50 человек. А еще, договорились о применении формулы «всех на всех». Иначе бы пленные добровольцы до сих пор бы отстраивали Иловайск. Она талантлива, дисциплинированна, ориентируется в любой ситуации. Она была бы отличным офицером, но не любит оружие.
- Как отнеслась власть к вашей деятельности?
- Наша власть - это источник питания с кнопкой смены полярности. Нажал, отпустил - всеобщая поддержка; нажал, отпустил - всеобщее презрение. Они были не готовы к тому, что у нас есть пленные и их нужно менять. В администрации президента предложения СБУ по созданию центра проигнорировали. Каждый обмен выбивался, выпрашивался, с истерикой. Поэтому пришлось привлечь внимание общественности к проблеме с пленными, и 27 июля 2014 года меня отправили к Савику Шустеру. На тот момент в Горловке решалась судьба 17 человек. Я пришел к Шустеру на передачу и обвинил руководство страны, что они не хотят спасти своих людей, хотя та сторона просит обменять 17 наших военнопленных всего на 1 их человека. Мой дебют удался и уже в понедельник вечером мы начали выполнять обмен, а во вторник все закончилось. 24 часа и 17 человек обменяли всего на одну пленную – Ольгу Кулыгину. Как я понял, это была помощница Игоря Гиркина. Не забуду, как везли окольными путями Кулыгину, потому что Горловку на тот момент обстреливали ВСУ. Это был единственный случай, когда не прекращали обстрел даже по нашей просьбе. Мы все сделали, поехали к президенту. Нас к нему не пустили. «Спецоперация … по спецуказу … спецподразделением …» скажет потом матерям пленных Президент.
- Можете дать прогноз, чего ждать от Донбасса?
- Будет затянувшийся конфликт. Это самый нежелательный для Украины сценарий, мы не сможем вступить ни в ЕС, ни в НАТО, поскольку у нас горячий конфликт и его перспективы неясны. Поэтому нас туда не возьмут – будут помогать, обещать. Будет и обострение, когда подсохнет грязь, наступит весна. Для парашютистов это важно, потому что на мокрой земле можно поскользнуться и сломать ноги. Когда начнут прыгать парашютисты, пойдут и танки. Куда они зайдут – зависит от политики украинской власти. Россия Донбасс не отпустит никогда. Это большая политика, игра компромиссов и мы, увы, не ее субъект. Как «там» порешают, так с Украиной и будет. Все стороны конфликта это понимают.
-Когда закончится война?
- Когда у нас поменяется два президента и один руководитель на Донбассе. Я уже говорил, что командиры не могут вести переговоры, идти на компромисс. Переговоры должны вести люди, у которых руки не в крови - они смогут договориться. И еще в этом деле очень важно быть честным. Дипломатии научиться можно и в киевском клубе профессиональных переговорщиков, но если тебя загонят в тупик, поймают на нечестности в какой-то мелочи - все дело пойдет прахом. А цена этого слишком высока - человеческие жизни… Мы на этой войне научились ценить каждую жизнь.
Автор: Елена Гордеева
