На вопрос: «Кем ты хочешь стать?», маленькая Ира Токарчук, не раздумывая, отвечала: «Актрисой!». Правда, после школы, по требованию родителей, Ирина подала документы на филфак в Одесский универ, а когда экзамены успешно провалила, то поехала за своей мечтой в Москву. Куда же еще? Но, как оказалось, здесь ее никто с распростертыми объятиями не ждал. Только с четвертого раза напористой рыжеволосой одесситке удалось поступить в знаменитый ГИТИС.
Вернувшись домой после окончания вуза, молодая актриса много снимается в кино. На съемочной площадке она работает с выдающимися Олегом Янковским, Богданом Ступкой, Арменом Джигарханяном, Натальей Гундаревой, Ангелиной Степановой и многими другими. А после появления в телепроекте «Джентльмен-шоу» для зрителей Токарчук навсегда стала тетей Симой.
– Вам доводилось, как тете Симе жить в одесской коммунальной квартире?
– Я выросла в обычной одесской семье на улице Чижикова. У нас был классический одесский двор, который сродни коммуналке. А жилище наше располагалось на втором этаже в восьмиметровой пристройке, где жили мои родители, я и папин брат, больной открытой формой туберкулеза. Отец работал токарем, мама – инженером. Они пахали всю жизнь, поэтому со мной некому было сидеть, так что с трех месяцев я стала «ходить» в ясли.
– Ирина Сергеевна, когда вы поняли, что непременно станете актрисой?
– Иногда пересматриваю детские фото и вижу себя то снежинкой, то Снегурочкой или зайчиком. Сохранилось старое видео, где мне лет пять, и я на дне рождения у друзей читаю стихи. С десяти начала заниматься в театральной студии. Помню, как твердила, что хочу стать артисткой и хочу петь. Но мама мне говорила: «Выключи свое радио, ты петь не умеешь». И все же родители даже пианино купили, но я на нем играла через силу. Все потому, что меня заставляли, а надо было увлечь. Мне ведь ничего нельзя говорить в приказном порядке, я по натуре протестант и сразу становлюсь в стойку. Хотя потом и могу сделать в два раза больше. В конечном итоге я закончила лишь три класса музыкальной школы. И только когда пианино продали, у меня появилось желание учиться. Помню, на первом курсе института спела украинскую песню, а преподаватель говорит: «Ира, ты с одной мелодии на другую улетаешь». Тогда стала брать уроки, и получила на экзамене «отлично». Теперь я хорошо слышу музыку и, когда позанимаюсь, могу актерски петь.
– Кажется, в детстве папа видел в вас не актрису, а спортсменку?
– Я родилась болезненной, а тут еще врачи сказали, что в семье, где есть больной туберкулезом, ребенка нужно хорошо кормить. И меня начали усиленно кормить. А потом я уже сама кушала безостановочно, и стала расти, как на дрожжах. Мама всегда кричала: «Дайте мне два замка – на холодильник и на кухню». На школьных фото не увидеть и не узнать меня невозможно, я занимаю полфотографии. Учителя любили меня в центре ставить: эдакий ребенок-буржуй. Родители у меня тоже крупные, и я, конечно, удалась в них – и ростом, и массой. В общем, выросла таким нормальным одесским ребенком. И папа отдал меня в спорт. Но когда пришлось выбирать между театром и спортом, предпочла первое. Родители не верили, что я смогу поступить без денег. На одно место был конкурс в 120 человек. Помню, как на вступительных экзаменах Олег Ефремов мне сказал: «Ира, поверь, если бы ты ко мне уже пришла актрисой, взял бы тебя. Но иди, посмотри, кого я набрал». И, действительно, у него на курсе учились одни чеховские героини, высокие статные красавицы, сплошные Чурсины...
– А когда не поступили в первый, второй и третий раз, чем занимались по возвращении в Одессу?
– Я с шестнадцати лет работала: в библиотеке Ленина, на телефонной станции «09», на книжной базе и даже старшей пионервожатой в школе №56. Кстати, и в четвертый раз я тоже не поступила. Но дома обманула маму, сказала, что прошла все туры и допущена к конкурсу. Бумажек ведь никаких не выдавали, и позвонить, чтобы проверить, тоже было некуда. Но мама не поверила и решила ехать со мной в Москву. В ГИТИСе подошла к одному из педагогов: «Пожалуйста, послушайте ее! И если вы скажите «нет», она больше никогда не приедет сюда». Меня одиннадцатой запустили на конкурс, поставили в центре. И вот стою я в обуви на платформе, в рыжей кофте и зеленой юбке. А все ребята ниже меня. Комиссия смотрит на меня и ржет. Говорят: «Представьте, что вы на лужайке». Тут все начинают прыгать, как зайчики, а я стою. Ну, куда мне прыгать?! Смешно. Экзаменаторы ржали, как кони. Потом начала рассказывать басню Крылова «Свинья». Конечно, когда сказала чисто по-одесски «Свыня», дальше мне уже ничего не нужно было рассказывать. Зато, когда читала прозу, преподаватели утирали слезы.
Потом очень долго, уже живя в общежитии, не верила, что я, девочка из обычного одесского двора, стала студенткой московского театрального вуза! Не верила, что вот мимо меня прошел Табаков, а вот Ширвиндт, Папанов идут, а вот стоит Смоктуновский, и я могу с ним поговорить. Это была фантастика!
– В ГИТИСе вам преподавал Сергей Юрский. Как складывались отношения с великим артистом?
– Юрский всегда был внимателен к студентам, а мне очень помогал. Однажды репетировали пьесу Островского и он, показывая очередную сцену, меня поцеловал в щеку. Клянусь, я вообще не хотела умываться. Помню, как он прибегал на репетицию с обычной пластмассовой сеткой, в которой всегда лежали «Космос» или «Союз-Аполлон». Еще курил крепкие болгарские папиросы. Обычно меня и еще трех студентов он возил на свои выступления. В антракте мы заходили к нему в гримерку. Юрский сидел в майке весь мокрый, открывал кейс с огромным количеством галстуков-бабочек, я спрашивала: «Какую сейчас наденете?», а он: «А какую ты хочешь?».
– Еще хочу спросить о Наталье Гундаревой, с которой вы снимались в фильме «Одиноким предоставляется общежитие». Какой она запомнилась?
– Я ее безумно любила. В ней было много энергии, доброты, человечности и настоящей искренности, хотя иногда она и матом могла послать.
– Почему через три года после получения престижного диплома вы решили вернуться домой?
– Чтобы остаться и работать в московском театре, нужна была прописка. Ради нее поехала сначала в Орехово-Зуево, где днем работала на фабрике, а вечером репетировала и выступала в Народном театре. Потом в деревню, где работала завклубом и устраивала концерты для сельских жителей. Прописку давали временно – на год. И чтобы ее подтверждать, нужно было все время работать где-то, а я хотела служить в театре. В Одессе в русском драматическом мне сначала отказали: «У нас есть артистки». Но я каждый день стала бегать на репетиции к режиссеру Борису Зайденбергу, ходить на все спектакли. Однажды заболела актриса и не смогла поехать на гастроли. Ко мне подходит главный режиссер: «Надо ехать в Питер, завтра играем спектакль «Звезды на утреннем небе». Роль пришлось учить в самолете. Правда, когда вернулись в Одессу, мне снова поначалу не давали играть. А потом как-то прихожу в театр, а мне говорят: «Все, вы актриса нашего театра». И я стала очень много играть. У меня были классные роли во многих спектаклях: «В городе ужасно неспокойно», «Пышка», «Конкурс»...
– Вы работали также актрисой юмористического телевизионного скетч-шоу «Джентльмен-шоу». Переиграли сотни ярких одесских типажей, но поклонникам больше всего запомнилась колоритная Тетя Сима из «Коммунальной квартиры».
Сима – типичная одесситка?
– Сима – собирательный образ. Она яркая, крикливая, влюбленная, кокетливая и справедливая, потому что ненавидит, когда кого-то обижают. Такие и одесситки. У нас женщина, если увидит, что что-то плохо лежит, непременно исправит, но потом столько выскажет соседке, причинившей неудобство. Одесситка не даст погибнуть голодному соседскому ребенку или мужчине – накормит, но потом, чтоб стать героиней, расскажет всему двору, как соседка мужа голодом морит. Одесситы – люди гостеприимные, громкие, добрые, потому что Одесса изначально был городом-базаром, городом купи-продай. Такая вот и моя Сима!
– Вы и Яков Гопп так удачно вживались в свои роли, что многие зрители думали, что вы и по жизни супруги.
– Некоторые, когда видели Яшу с его женой, удивлялись и упрекали: «Яша, почему ты изменяешь Симе?» А когда Яша возражал: «Это моя жена», не верили: «Какая твоя жена? У тебя Сима жена!». Однажды на Яшин день рождения мы с его Таней испекли пирог, на котором написали: «Яше от жен». Нас с Яшей иногда воспринимали, как семейную пару, даже администраторы и во время гастролей селили в одном номере гостиницы. Мой муж, когда однажды увидел Яшу в моем номере, долго на меня дулся, но потом сделал вывод, что он не в моем вкусе.
– Вы также сотрудничаете с Домом клоуна, где играете спектакли с артистами «Масок», с Еврейским культурным центром. А что происходит в кино?
– В начале сентября на каналах «ОРТ» и «Интер» выйдет 12-серийный фильм московского режиссера Сергея Гинзбурга о Мишке Япончике «Однажды в Одессе». Это очень хорошая работа, думаю, ей успех гарантирован. Вместе с Олегом Школьником мы сыграли родителей знаменитого короля Молдаванки.
– Несколько лет назад вы открыли школу толстых манекенщиц. Многим помогли понять, что крупная женщина может быть прекрасна?
– Знаете, среди моих учениц были и крупнее, и выше меня. Признавались, что раньше жутко стеснялись своего веса, а благодаря лекциям и практическим урокам они избавлялись от комплексов. Главное было доказать, что и с их размерами женщины могут быть красавицами, если будут на себя смотреть по-другому. Школа пользовалась популярностью, и многим успешным бизнес-леди помогла поверить в себя. Ко мне даже худые подходили и просили: «Ирина Сергеевна, мы поправимся, только возьмите нас в свою школу».
– Тогда впервые ради своих толстух вы и обнажились перед фотокамерой?
– Нет, раньше. Фотохудожница с мировым именем Елена Мартынюк долго упрашивала меня обнажиться, а я все отказывалась. И все-таки она упросила. Потому что, обожая большую фактуру, она умеет хвалить, вдохновить и подбирать слова: «Боже, какая складочка! Ой, ой!». После работы с ней я чувствовала себя королевой.
Я порой комплексую из-за своей полноты, а иногда думаю: «Какой это кайф, я ведь единственная такая!». Как-то я похудела на 40 килограмм и из-за этого лишилась роли в сериале. А вообще думаю, что мне пора худеть – для здоровья...
– Более двадцати лет вы, что называется, верой и правдой служите Одесскому русскому драматическому театру. Почему же всенародная любимица не имеет звания даже заслуженной артистки?
– Этому факту удивляются многие, в том числе и я сама. Но это не от меня зависит. Когда у руководства театра спрашиваю, почему я актриса первой категории, мне отвечают: «Ты мало работаешь». Но я готова работать в театре каждый день! Сюда я пришла много лет назад, и это мой дом! Только не всегда в родном доме тебе дают играть. Обидно – не то слово: по возрасту уже пенсию скоро пора оформлять, а я все еще артистка первой категории и из-за прихоти некоторых людей могу получать маленькую пенсию, хотя всю жизнь работаю. Но я уже смирилась, нет ни сил, ни здоровья бороться... Меня уже не раз московские режиссеры спрашивали: «А что ты делаешь в Одессе, почему не уезжаешь в Москву?!». Но я живу здесь, это мой родной город!
