Говорят, что бывших милиционеров не бывает и все те, кто когда-либо служил в органах внутренних дел навсегда остаются людьми с определенной профдеградацией. Хотя в каждом правиле существуют свои исключения. Глядя на веселого, добродушного и небезразличного ко всем процессам, которые происходят в одесском обществе, управляющего партнера адвокатского объединения «Марков и партнеры» Александра Маркова сложно поверить, что он когда-то был частью столь ненавистной многим системы.
Как Александр попал в милицию, что заставило его оттуда уйти и, почему реформа была нужна правоохранительной системе, как воздух, он рассказал нам в интервью.
- Что вас привело в милицию, почему решили выбрать эту непростую профессию?
- Я поступал в институт внутренних дел, чтобы получить юридическое образование и стать адвокатом. Я не знал, что такое адвокатура, милиция, вообще ничего не понимал, просто сам себе решил, что потом смогу стать адвокатом.
Институт я окончил с отличием, и нам нужно было пройти стажировку, отработать три года в милиции. Через 3-4 месяца я раскрыл свое первое преступление, и мне это понравилось.
- А вы помните, каким было это первое раскрытое дело?
- Конечно, статья за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Там один товарищ побил другого, при этом потерпевший не хотел сдавать друга, и говорил, что его избил неизвестный. Не указывал ни на кого, фантазировал, рассказывал какие-то сказки. Но мы установили, что это был его товарищ, опросили супругу потерпевшего, и выяснили, что пострадавшего избил хороший знакомый, ранее неоднократно судимый за хулиганство. Это было настолько интересно и затянуло так, что я в принципе уже не видел ничего другого. Я занимался этой работой с воодушевлением. Было ощущение драйва, восхищения, поймать преступника, изобличить его – это затягивает, как наркотик.
- Если все было так интересно и хорошо, почему решили уйти из органов?
На определенном этапе я понял, что нормальная милиция начала заканчиваться тогда, когда появились выражения: «сделать тему» и «решить вопрос». Что такое «решить вопрос» все и так понимают, а вот «сделать тему» - это создать условия для того, чтобы можно было решить вопрос. То есть, поймать кого-то не с целью прекращения его преступной деятельности, а, чтобы потом можно было, так или иначе, использовать это в своих целях.
В какой-то момент это стало в порядке вещей. То есть я не говорю, что до этого в милиции не было взяточников, и все были святые, но, например, в уголовном розыске, где я работал, это было стыдно. У нас был один милиционер, о котором ходили слухи, что он взяточник, так все тыкали пальцем в него и боялись даже здороваться, это было очень стыдно. Это происходило примерно в 1998 году. А когда милиция стала закрытым акционерным обществом, я понял, что надо уходить оттуда.
- А почему изначально вы выбрали именно уголовный розыск?
- Потому что в то время попасть в УГРО и работать там - это была мечта любого мальчика. Образ следователя был очень романтизирован, все кто выпускался вместе со мной, хотели только в уголовный розыск, чтобы раскрывать настоящие преступления. В БЭП, например, нам было идти неинтересно. Что там делать? Бумажки перебирать!
- Но ведь работать приходилось, небось, круглосуточно, как при таком графике удалось жениться и создать семью?
- Да, служба была круглосуточная, выходных не было вообще. Когда я ушел из милиции и начал работать в юридической фирме, то был очень удивлен, что суббота и воскресенье - это выходные дни. А то, что существует такое понятие, как отпуск, для меня вообще оказалось шоком. Женился я еще в институте, как супруга терпела мое круглосуточное отсутствие дома, когда и денег особо не было, и жили в общежитии, я сам честно говоря не понимаю, для меня это до сих пор загадка. (Смеется)
- Хорошо, вы ушли из милиции и что было дальше?
- В 2006 году начал заниматься юридической деятельностью. Вспомнил, что когда-то планировал стать адвокатом. Но примерно до 2012 год я вообще не имел никакого отношения к уголовным делам. Принципиально не занимался ими и не общался с милиционерами. Потому что понимал, что очень легко вернуться к старому. Если ты это не переборешь и будешь все время смотреть назад, то ничего хорошего не выйдет.
В те годы можно было легко восстановиться обратно на службу и если не получалось в юриспруденции, многие возвращались в органы. Потому лет 5-6 я работал только с гражданскими, хозяйскими и административными делами. А после принятия нового УПК начал снова заниматься уголовными делами. С первого раза сдал экзамен и стал адвокатом. Занимался разными делами, но постепенно начал специализироваться на уголовных. Причем не специально, а просто сработало правило, что та категория дел, в которой ты лучше разбираешься, постепенно вытесняет остальные. В 2016 году вместе с единомышленниками мы создали объединение «Марков и партнеры».
- Вы человек, который работал в старой системе и сейчас в силу профессии постоянно сталкиваетесь с новой полицией. Каково ваше мнение о проводимой реформе? Нужна ли она была и удалась ли?
- Реформа определенно была нужна. То, что к бывшей милиции, а сейчас к полиции так негативно относятся - это вина самих полицейских. Мы все, в том числе я, гробили систему на протяжении десятилетий разными способами: идя на поводу у следствия, у прокуратуры, выполняя приказы начальства, даже понимая, что они может не совсем законные. Так мы уничтожили тот запас благочестия, который был у советской милиции.
Например, в начале своей службы я мог позвонить в любую дверь, сказать, что я милиционер, мне открывали, я говорил, что мне надо пройти через вашу квартиру на балкон и перелезть на балкон к вашему соседу, и меня спокойно пускали. Мало того, я мог остановить авто, показать удостоверение, что я милиционер, как в кино, и меня везли. Некоторые возмущались, некоторые нет, но везли. А вот примерно в 2002-2003 годах нас начали посылать, именно в те годы началось повальное недоверие к милиции. Потому что все прекрасно понимали, что милиция не борется с преступностью, а пытается заработать деньги. Ее надо было в любом случае менять. Сейчас ребята молодые - они уже другие, и мыслят по-новому.
Сейчас все еще пытаются придумать, как заработать те, кому примерно за 40, потому что они привыкли к старой системе. Считаю, что сотрудников после 35-40 лет в милиции не должно быть. Потому что человек в этом возрасте уже не исправится и не изменит себя. В Грузии после реформы не брали на госслужбу людей после 40, это было больно, обидно, но правильно. Они могут работать где угодно, но только не во власти и не рядом с деньгами. Они мыслят по-другому: не заработать, а «сделать тему», поэтому и в нашей стране систему нужно чистить и менять.
Беседовала: Мила Савина
