«Чувствуешь запах? Это напалм, сынок. Больше ничто в мире не пахнет так.
Я люблю запах напалма поутру. Однажды мы бомбили одну высоту двенадцать часов подряд. И когда всё закончилось, я поднялся на неё. Там уже никого не было. Был только запах напалма! Весь холм был им пропитан. Это был запах… победы! Когда-нибудь эта война закончится».
«Апокалипсис сегодня»
Мы - в центре Мариуполя. Этот промышленный город на краю Донецкой области и на побережье Азовского моря висит в военных сводках уже который день. CNN, ОРТ и 1+1 регулярно дают пронзительные репортажи о русских обстрелах города со стороны Новоазовска. Но тут, в центре война не чувствуется. Громыхает вдалеке, можно даже подумать, что это просто салют. И блокады города нет, о которой трубят русские СМИ. Пока нет.
А так – кажется, что жизнь здесь идет в обычном русле: люди спокойно ходят-ездят, машины мотаются туда-сюда. Сам Мариуполь вытянутся вдоль моря. Живут в нем примерно 450 тысяч человек. Целый район занимают заводы - «Азовсталь», комбинат имени «Ильича», «Азовмаш». Часть города очень напоминает увеличенную в масштабах одесскую Пересыпь. И работают на каждом таком предприятии десятки тысяч человек. О майских и июньских боях в центре напоминает только выгоревшее здание горсовета, более - ничего. Ну и блокпосты. Ими окружен весь город.
К слову, в моем понимании блокпост - это 3-4 человека. На деле же на таком пункте может располагаться и сотня бойцов, сидящих за бетонными блоками и бронетранспортерами, которые пригнали на подмогу. Поля с обеих сторон заминированы, так что желание подышать свежим воздухом, полюбоваться пейзажем и сорвать полевых цветочков может закончиться скверно.
Солдаты вежливы, проверяют документы, машину:. «А, журналисты? Аккредитация есть? Проезжайте тогда!». Мы и проезжаем.
Найти жилье в Мариуполе оказалось просто и дешево - за 200 гривен в сутки можно найти квартиру в центре со всеми удобствами. Это понятно: спрос у туристов сейчас слабый.
Вечером идем в ресторанчик поесть. Вокруг - довольные и сытые люди. Едят, смеются, пиво пьют, водку кушают. Как будто и войны нет. А вдалеке гремит. Тут наступление заката можно и по дальнему грохоту определять. Бьют по блокпостам с новоазовского направления - минами и ракетами «Градов», «Ураганов».
Через дорогу проходит митинг типа евромайдановского. Потом оказалось, что это были какие-то баптисты, выступавшие за мир под украинскими флагами. Поют песни и радуются жизни.
Постамент памятника Ленину, который снесли буквально накануне нашего приезда в Мариуполь.
В плену у своих
О том, что война идет, я понимаю на следующий день, когда приезжаю на окраину города - на блокпост у новоазовской трассы. Там уже заканчиваются дома, а конечная остановка маршруток из-за обстрелов перенесена на пару сотен метров. Вот виднеется бигборд с надписью «Мариуполь - это Украина». Рядом - посеченная осколками чья-то легковушка, дальше - сожженный грузовик и оборванные провода электропередач. С другой стороны – автозаправка, где стойки обложены мешками с песком. Говорят, что все работает, бензина, правда, там нет. В поле трактор роет какие-то укрепления.
На самом блокпосту стоит с десяток украинских бойцов. Их обстреливают каждый день. Люди обозлены. Обстрелы каждую ночь и регулярные потери - двухсотые и трехсотые. Когда пытаюсь снять происходящее, меня и хватают. (А ведь висит объявление о запрете сьемки, но по одесской журналистской привычке я делаю свое дело, не обращая внимание на предупреждение).
Таки Украина
Меня принимают за русского шпиона и корректировщика, тем более, что недалеко, кажется, стоит настоящий шпион – мужчина внимательно следит за бойцами и о чем-то все время сообщает по телефону. Когда я уже стою под автоматом с руками за головой, прислонившись к бетонному блоку, русские с другой стороны запускают осветительную ракету. Это значит, что скоро будет обстрел.
Кто-то из бойцов подбегает ко мне и кричит: «А может привязать тебя к бетонному блоку с камерой и оставить на время работы «Градов» - чтобы снимки у тебя на память получились хорошие?».
Я предложение дипломатично отклоняю.
В итоге солдаты успокаиваются, даже не бьют и не расстреливают, и сдают на проверку то ли разведчикам, то ли контрразведчикам.
Выхожу я оттуда уже вечером с онемевшими запястьями и довольный тем, что цел, жив и на свободе.
(Мой вам совет - не снимайте блокпосты без разрешения. Валяться на полу много часов неизвестно где с замотанными скотчем глазами, в стяжке на руках очень неприятно. За эти часы вспоминаешь все рассказы коллег о методике допросов и ощущаешь глубину экзистенциального кризиса. А когда охрана развлекается рассказами о том, что с тобой сделают ночью злые от войны солдаты, думаешь «Какой я дурак». К тому же, онемение кистей от стяжки остается надолго). После допроса неизвестные вежливые люди отпускают меня, обьяснив, что «Вы, Максим Владимирович, человек глупый, но не диверсант. И нечего на войне себя так беззаботно вести». Тут я с ними согласен.
Блеск Донецка
Так что из Мариуполя мы на следующий день с моим другом Геной «рвем когти». Окольными путями приезжаем вечером в Донецк, контролируемый «ополченцами». Как раз объявлено перемирие. Условное, очень условное.
На украинских и ДНРовских блокпостах у города - усталые солдаты. Едем уже в темноте, поэтому при подъезде к укреплениям надо выключить фары - чтобы не засветить в темное кого-то, кто вдруг окажется находкой для не знающего слова «перемирие» снайпера. Также нужно включить свет в салоне – это уже, чтобы нас видели. Поскольку наш водитель из местных, машину пропускают быстро.
А вообще по дорогам в тех местах лучше после заката не ездить - стреляют. Причем, обе стороны, как я понимаю. А если уж пришлось ехать поздно, то лучше гнать со скоростью 100-120 километрах в час по нейтральной территории, тормозя только перед блокпостом.. И с обочины лучше не сходить - может быть заминировано.
К счастью, проскакиваем нормально. Устраиваемся в отель. Снимаем дешёвый номер в приличном отеле за 240 гривен - с вай-фаем, холодильником и удобствами на этаже. Пару раз нас будят взрывы вдалеке - явно обстреливают аэропорт. Но мы живем в центре, а его накрывают редко.
Фашизм не пройдет, только антифашизм
Помнят, скорбят, проклинают...
Памятник Тарасу Шевченко как новенький.
Утром мы идем на прогулку и фотосессию по центру. Пострадал он мало - били большей частью по окраинам. Красивая архитектура, широкие проспекты, зелень, прекрасная набережная реки Кальмиус. Видно, что в центр столицы Донбасса когда-то вложили кучу денег. И он даже сейчас блистает - за ним смотрят, поливают зелень, убирают выбитые взрывной волной стекла и плитку.
Людей и машин мало. Почти на каждом квартале видны люди в камуфляже и с автоматами. Регулярно проезжают патрульные машины. Военные расслаблены, но фотографировать их без разрешения все равно нельзя. Еще когда мы мотается по селам вокруг Донецка, встреченные местные «оплотовцы» (один из отрядов армии ДНР) предупреждает меня, что за съемку проходящей мимо колонны бронетехники и автоматную очередь можно получить в ответ.
За съемку без разрешения можно и своей очереди дождаться
Но в Донецке мы все равно снимаем - хотя кое-что и приходится стирать по первому требованию. Работаем по принципу «Вежливость - главное оружие вора и журналиста». Ну и «одесская национальность» очень помогает - одесситов тут любят. Главное почаще «гоцманский» акцент включать.
Работающий банкомат- редкость
Проблемой оказалось снять деньги с карточки. Банкоматов с деньгами мы не видели. Кстати, видны и неразгромленные, но неработающие отделения «Приватбанка». Одна из женщин пожаловалась нам, что на карточке у нее - украинская зарплата за пару месяцев. И выехать за ней в украинский Славянск она не может. Правда, и причина уважительная - муж в местном ополчении состоит, против украинской армии воюет. Другая говорит, что принимала участие в организации референдума за ДНР и поэтому тоже невыездная. И таких людей много.
Некоторые старики живут без пенсий. Как? Понять это мне сложно. Местное правительство пытается решить все эти проблемы скопом - налаживает свою налоговую систему, выдает инсулин диабетикам и так далее. Но все это только на этапе становления.
Полиция ДНР
И многие вступают
К слову, выискать работающий ресторанчик в Донецке - тоже проблема. В одном из немногих мы в итоге находим вай-фай и даже неплохое меню, как для города, находившегося под постоянными обстрелами.
О них в центре напоминают объявления о бомбоубежищах, целые кварталы закрытых магазинов и ….инвалиды, прикованные после обстрелов к своим креслам.
Один парень возле нашей гостиницы с мольбой смотрит на нас. Контузия явно сильнейшая - руки перекручены, весь трясется, говорить не может. Даем ему сигарет и идем дальше. И таких как он, жертв этой безумной войны, здесь полно.
И с той и с другой стороны - получившие травмы и тела, и души. Так они и будут доживать свои дни - в инвалидных колясках, сидя на культях на асфальте или вжавшись в стену и смотря с горечью на живых, которым нет до них дела.
Центр Донецка- почти невредим
Они были героями в окопах
Уже после возвращения из Донецка мы пообщались с ребятами, выскочившими из котла под Иловайском. Встретились мы с ними уже в тылу. У кого-то не хватает пальцев, у кого-то постоянный шум в голове от контузии или истощение. А еще - растерянность в глазах. Они попали обратно на гражданку, только уже не нужны никому особо здесь. Они были героями в окопах и на горящей броне. А тут - кабаки, дорогие девушки, народные гуляния по случаю Дня города. И большинство смотрит на них равнодушно. Они - лишнее напоминание о войне, которой в тылу и не пахнет. Они - повод для беспокойства, мешающего перевариванию суши и шашлыка. Только родственники, друзья и волонтеры могут оценить их подвиги. Остальным, многим, все равно.
Как сказал нам один офицер, выскочив прямо с передовой, а теперь наблюдающий народные гуляния на набережной: «Мобилизацией и не пахнет».
Там - война, кровь и трупы. А тут - клубы, дискотеки и очередь за пивом.
И еще - бойцы с обеих сторон очень похожи. И это самое страшное. Это примета гражданской войны. Если сорвать с них шевроны, то и отличить не сможешь. Снаряжение почти одинаковое, говорят почти все на русском. И с одинаковой силой ненавидят друг друга. И все искренне сражаются за Родину…
