Освобожденные территории еще долго будут ощущать на себе последствия войны. Враг оставил после себя массу "подарков", которые могут стоить жизни сотням мирных украинцев. Речь о неразорвавшихся снарядах, минах и растяжках. Открытая дверь, остановка на обочине, сельхозработы и даже пикник в лесу могут обернуться трагедией, и таких случаев, к сожалению, в новостных сводках хватает.
Как изменилась работа взрывотехников во время этой войны и какие простые правила помогут спасти жизнь после деоккупации – в репортаже РБК-Украина.
Один день активных боевых действий равен приблизительно месяцу разминирования, объясняют специалисты. По самым оптимистическим прогнозам, на поиск и ликвидацию взрывоопасных предметов там, где ВСУ уже удалось выбить оккупантов, понадобится не меньше 5-7 лет. Потому гарантировать абсолютно безопасное возвращение на эти территории никто не может.
Конечно, это не значит, что жизнь там должна остановиться на неопределенный срок. Например, в Киевской области уже удалось разминировать все основные автодороги, линии электропередач и газопроводы. Так что люди могут возвращаться домой. Но использовать помещения, купаться в водоемах и выходить на природу следует только после того, как там закончили работать саперы.
РБК-Украина побывало в рейде со взрывотехниками Государственной службы по чрезвычайным ситуациям (ГСЧС) в Бородянке и окрестных селах, чтобы рассказать как изменилась их работа с началом большой войны и с чем сталкиваются мирные жители, возвращаясь домой.
* * *
До 24 февраля саперы из Белоцерковского управления ГСЧС жили по расписанному на весь 2022 год плану. В основном отрабатывали позиции и места боев еще времен Второй мировой войны, иногда выезжали в командировки на Донбасс – в зону ООС. Привычные снаряды и мины, отлаженный алгоритм действий, понятный график работы с выходными и отпусками. Спокойная и размеренная жизнь – насколько это вообще возможно в этой профессии.
Все изменилось в одну ночь. Первый месяц широкомасштабного вторжения отряд подполковника Александра Пенчака буквально жил на работе. Чем ближе оккупанты подбирались к столице, тем больше работы прибавлялось взрывотехникам и дальше становились их выезды. Пока мирные жители бежали от ракет и бомб, они наоборот ехали на места ударов – оперативно ликвидировать последствия.
– В конце марта мы уже начали продвигаться ближе к Макарову, там еще орки тогда сидели. Мы объезжали их через Житомирскую область и ехали дальше по селам. То есть там еще стреляли, а тут уже мы забирали боеприпасы, неразорвавшиеся авиационные бомбы. На Житомирской трассе из разбитой машины забирали как-то остатки боеприпасов, а в нашу сторону начался минометный обстрел, – вспоминает подполковник.
Когда военные выбивали врагов из-под Киева, саперы почти что шли за ними по пятам. Чтобы в освобожденные города и села могли полноценно зайти местные администрации, медики, полиция и ремонтные бригады – их сперва нужно было очистить от взрывоопасных предметов. Счет шел на тысячи, а работать приходилось быстро, ведь мирные жители возвращались домой, несмотря на призывы власти не спешить.
Так отряд прошел Бучу, Ворзель, Ирпень, от Житомирской трассы и до Гостомеля. Сейчас базируется в Бородянке. Поначалу тут не было ни света, ни воды, ничего, только волонтеры раздавали пайки на центральной площади, рассказывают саперы. В таких условиях жили и они, понимая, что во многом и от их работы зависит, когда в поселок вернется подобие нормальной жизни.
И это дает свои плоды. Сегодня в центре Бородянки людно, работают магазины и госорганы, в парке выдают гуманитарную помощь. Дорога к нему знакома даже тем, кто никогда не бывал и не побывает в этом поселке. Кадры отсюда в разное время публиковали, наверное, все мировые медиа. Слева – памятник Тарасу Шевченко с простреленной головой, справа – разрушенные авиабомбами многоэтажки.
Для большинства местных жителей они, кажется, уже стали частью повседневного пейзажа. Останавливаются и подолгу смотрят в пустоту между обгоревшими стенами, где раньше был целый подъезд, разве что журналисты, заезжие гости или те, кто только недавно смог вернуться домой. Для последних это только первый шаг на пути к принятию новой реальности.
Это не считая неразорвавшихся снарядов и попросту брошенного боекомплекта. Потому даже через два месяца после деоккупации работы у саперов все еще очень много. Каждое утро они отправляются на заявки, которые люди оставляют по номеру 101 или в мобильном приложении "Разминирование Украины". Иногда их останавливают по дороге и просят забрать найденный снаряд или проверить территорию после оккупантов.
Сегодня первый пункт нашего рейда – гараж во дворах в центре Бородянки. Тут рашисты устроили свой "склад": берцы из местного магазина, сало, консервация, остатки просроченных сухпайков. Саперы осторожно разгребают кучи мусора и ворованного добра в поисках смертоносных "сюрпризов". На них простые бронежилеты и каски, из снаряжения щупы и фонарики. Объясняют, что для успешной операции нужны прежде всего руки, ум и техника безопасности, а не суперсовременное оборудование.
Заминировать свое логово в гараже оккупанты не успели, так что прощаемся с благодарными хозяевами и двигаемся дальше – в соседнее село Дружня. Груженный взрывоопасными предметами "Камаз" весело подпрыгивает на разбитой снарядами дороге. Вокруг солнечно и зелено, пейзаж омрачают только остовы сгоревших хат. По адресу заявки нас ждет Денис с женой и двумя детками.
Они только недавно вернулись из Каменец-Подольского. Сначала думали, что спокойно пересидят войну подальше от больших городов, с этой же целью сюда съехалось много людей из окрестных населенных пунктов. Но когда через село пошла колонна российской техники, а прилетать стало все ближе, то решили бежать. Тетя Галя с ними ехать не согласилась, осталась с мужем охранять хозяйство.
– Россияне в хату заходили. Калитка закрыта, а он через забор лезет. Я ему говорю: да, пожалуйста, я открою, заходите. А они все равно лезли, по хате лазили, и вот так автоматы все направляют, – женщина показывает как оккупанты держали ее под прицелом.
– А чего ходили, что хотели?
– Смотрели, кто в хате закрыт, искали. А у меня там только дед слепой и глухой. Пришли в черных масках и все повторяли: "Дедушка, не бойтесь, не бойтесь". Потом пошли в хату напротив и по окнам начали стрелять. Я говорю: "Там нет никого с 86-го года, что вы делаете?". А они мне: "У нас приказ обыскать каждый дом". И говорят потом: "Бабушка, если будут стрелять, то это не мы".
К счастью, обстрелы миновали дом тети Гали. Рашисты ее тоже не тронули, но, как оказалось, оставили "гостинец". Она как раз на днях собиралась протопить печь в летней кухне, но вернулась семья, и Денис увидел на плите странный зеленый бочонок. Женщина удивляется, что три недели ходила мимо и в упор его не замечала.
"Бочонком" оказалась противопехотная мина ОЗМ-72. Военные еще называют ее "лягушка". Перед подрывом она подпрыгивает, чтобы выбросить боевую часть – 2400 осколков оставляют мало шансов уцелеть любому живому существу в радиусе 25 метров. Найденная у тети Гали мина была без взрывателя, но жар от печи скорее всего привел бы ее в действие.
Завидев машину взрывотехников, к нам спешит мужчина на велосипеде. Он тоже все сделал по инструкции и теперь просит саперов забрать "подарок" от оккупантов.
– Возле дороги между селами снаряд нашел, он новый был, без взрывателя. Они как убегали, то здесь на грузовике ехали, чуть не перевернулись, снаряды и повыпадали. Их начали наши "крыть", так они убегали. А так мы фугасы находили, противотанковые мины, ленточкой оградили и ждем пока саперы приедут, – рассказал он.
Правда, когда мы приехали, то снаряда на месте уже не оказалось, видимо, раньше успел сработать другой расчет саперов. После обеда – еще одна заявка, в дачный кооператив неподалеку Бородянки. Сложно представить, как оккупанты вообще туда добрались. Извилистая грунтовая дорога к нему ведет через заросшие поля с вырытыми минометными позициями и лес с остатками вражеского лагеря.
Антон в начале войны вывез семью на Черниговщину и оказался в оккупации. О пережитом там вспоминать не хочет, но даже в его дачный домик в глуши добрались рашисты. Говорит, что соседка после возвращения крестилась перед тем как открыть каждую дверь, боялась растяжек. Он так рисковать не захотел и вызвал взрывотехников.
В здании и вокруг него уже привычная картина после незваных "гостей". Все перевернуто вверх дном, выломаны двери, взломаны замки. Тут что-то настойчиво искали, видимо, после того, как обнаружили охотничью куртку Антона. А может и просто пришли мародерить, местные говорят, что к себе в окопы оккупанты тащили все, что видели, даже дрова.
– Все там у вас попереворачивали. Даже муку попересыпали. Вагонку поотрывали на втором этаже. Видимо золото, бриллианты и доллары искали, – смеется сапер.
– Та они позабирали крупы, из полуподвала консервацию всю украли, на тачке повывозили. Голодали, видно. Тут вина у нас было полпогреба, весь двор бутылками закидали. Соседка говорила, они дня четыре сюда бухать ходили, – рассказывает мужчина. – Потом тещины лифчики пораскидали. Меряли, не подошли, видимо.
Осмотр закончен. Ничего опасного, кроме сгнившей картошки, которую не успели украсть россияне, тут не оказалось. На сегодня работа закончена, пора на базу. В среднем в день отряд саперов успевает сделать 10-15 выездов. В конце недели все собранное взрывают на специальном полигоне, загодя оповещая местное население, уже отвыкшее от подобных звуков.
Сколько понадобится времени, чтобы полностью очистить деоккупированные территории – спрогнозировать сложно. Сейчас в населенных пунктах находок все меньше и меньше, но открывается новый фронт – поля, леса, пруды, озера, акватории рек и так далее. Конечно, ходить с металлоискателями наугад никто не будет, но даже на сбор информации, где проходили бои и находились позиции, уйдет немало времени.
В целом работа в новых реалиях значительно отличается от той, которой саперы привыкли заниматься до 24 февраля. Во-первых, площадь загрязнения взрывоопасными предметами намного выше. Во-вторых, изменились сами боеприпасы – они куда более чувствительны, а вместо тротила в них используется намного более мощный гексоген. Взрывотехникам часто приходится учиться работе с новыми снарядами буквально на ходу.
– Тут крылатые ракеты, кумулятивные управляемые снаряды, кассетные противопехотные мины и так далее. Так что пришлось перенастраиваться, понадобились большие меры безопасности, обученность личного состава и его взаимодействие. Приходится смотреть в интернете, потому что пособий по крылатым ракетам никогда же не было. Учимся по картинкам, – говорит подполковник Пенчак.
– Если вы до этого все еще находили снаряды времен Второй мировой, то полное разминирование после этой войны займет десятилетия?
– Думаю, да. Это могут быть и десятилетия.
– Глупый вопрос, но все же. Что вас мотивирует заниматься этой работой?
– Это наше любимое дело. Тут никто не ждет каких-то дополнительных мотиваций или поощрений. Просто ребята своего дела.
– Может есть какие-то проблемы? Зарплата, снаряжение?
– Та нет, проблем у нас нет. Мы же не из детского садика сюда поприходили. И даже язык не повернется сказать, что чего-то не хватает, когда в стране такое происходит. Нас только сильно беспокоит, что многим кажется, что война уже закончилась, хотя это не так. Тут такое, что влево-вправо отошел и подорвался, а домой вернулся, так и "нет войны", все нормально у них.
Саперы Александр Пенчак, Владимир Бондаренко, Александр Вилков и Владимир Васильев
На прощание делаем еще несколько снимков нашим новым знакомым. Между собой они постоянно смеются и перебрасываются шутками, а перед камерой сразу суровеют, но всего на несколько мгновений. Один из саперов не выдерживает и подкалывает коллег:
– Это что мы, выходит, теперь Marvel из Бородянки?
– Получается так, – смеются побратимы. – Ладно, поехали. Впереди еще много работы, сегодня нужно отдохнуть.
