События 2 мая 2014 года в Одессе — одни из главных по значимости в процессе разжигания войны в Украине, наряду с аннексией Крыма и захватом российскими вооруженными группами Славянска и Краматорска. Трагедия в одесском Доме профсоюзов была преподнесена кремлевской пропагандой и российской шовинистической блогосферой как спланированное преступление «сторонников киевской хунты» в отношении пророссийских активистов. «Узнав о произошедшем в Одессе, собрал вещи и поехал на Донбасс», — такая формулировка постоянно встречается в жизнеописаниях россиян, отправившихся воевать за «ДНР-ЛНР». Создание мифа «второй Хатыни» и эксплуатация прочих образов времен Великой Отечественной войны стали важным направлением работы многих российских СМИ. Позднее даже начали трактовать произошедшее 2 мая как «этническую чистку», якобы «осуществленную в Одессе украинцами в отношении русских».
Что же на самом деле произошло в Одессе 9 лет назад, когда в уличных столкновениях и пожаре погибли 48 человек?
Можно почти поминутно восстановить события того дня. По мнению независимых расследователей, трагедия 2 мая стала возможной из-за стечения огромного количества мелких обстоятельств, и эта цепочка событий могла прерваться десятки раз в десятке мест в любой момент, но, к сожалению, не прервалась.
Уличные сражения
В одном из фильмов, поддерживающих антиукраинскую точку зрения на трагические одесские события 2014 года, говорится, что «в начале восстание в Донбассе шло без особой жестокости, и на фоне стрельбы и трупов на горящем Майдане выглядело несерьезно», но «все изменила Одесса».
На самом деле, «стрельбы и трупов» как на Майдане, на Донбассе не было только потому, что новая украинская власть, в отличие от Виктора Януковича, долго не решалась жестко подавлять протесты. Вместе с тем следует понимать, что силовое уличное противостояние между гражданами (а не только по линии фронта граждане — государство в лице милиции) началось именно благодаря стараниям режима Януковича.
Уже зимой 2013−2014 годов тогдашние украинские власти начали массово свозить в Киев «титушек» — наемных гопников (в основном из восточных и юго-восточных областей Украины). «Титушки», действуя совместно со спецподразделениями МВД, пытались подавить протест и отличились крайней жестокостью. Наемники режима Януковича избивали активистов Евромайдана буквально до смерти. Широко известны видеозаписи из киевского Мариинского парка, где «титушки» вместе с бойцами МВД и людьми в жилетах «Партии регионов», не скрывая фанатичной ненависти, жестоко избивают лежащих на земле евромайдановцев. «Титушки» вместе с милиционерами похищали оппозиционеров, пытали и убивали их. Часто раненых людей, доставленных с Майдана в больницы, похищали из этих больниц и увозили за город.
Евромайдановцев не щадили, поступали с ними крайне жестоко, и, к сожалению, закономерна была ответная волна жестокости. Первые искры украинской войны полетели именно зимой 2013−2014 годов.
После победы революции и бегства Януковича, так называемое «восстание на Донбассе» обернулось массовым насилием пророссийских активистов в отношении сторонников Евромайдана и единой Украины. Не только на Донбассе, впрочем, но и в других регионах юго-востока. Например, участники «пророссийских» акций избивали людей в Харькове за украинскую символику, захваченных майдановцев заставляли ползти на коленях по площади через толпу, осыпавшую их проклятиями и ударами.
Таким образом, к маю 2014 года маховик военной истерии и насилия, запущенный еще Януковичем, вращался вовсю. Одесса тут не была исключением — там тоже несколько месяцев шло противостояние. Но в южном портовом городе с особой ментальностью у этого противостояния была своя специфика.
Попытки мирного урегулирования противостояния в Одессе
Одесская «русская весна» достигла пика 3 марта 2014 года, когда со стороны пророссийских активистов последовала попытка захвата здания областной администрации. Антимайдановцы пытались заставить депутатов местного облсовета провозгласить «Одесскую народную республику» и объявить референдум о дальнейшей судьбе региона. Митингующие даже сорвали украинский флаг со здания облсовета, но из самого здания их выгнали, акция закончилась провалом.
Важной особенностью одесской политики было то, что крупный бизнес этого города не был заинтересован в разрыве отношений с Украиной и превращении региона в экономическую и политическую «черную дыру». Гигантский одесский торговый порт, грузоперевозки, торговые связи с остальной Украиной — это фундамент благополучия местных коммерческих и феодальных кланов. «Одесская народная республика» с неизбежным хаосом и переделом собственности мало соответствовала этим интересам. Поэтому пророссийский протест остался без поддержки одесских магнатов.
К середине апреля численность пророссийских акций в Одессе начала снижаться. Например, накануне трагедии, 1 мая на праздничную демонстрацию вышло всего около 800 человек — хотя это идеологически близкий пророссийским активистам и сторонникам федерализации Украины праздник. Палаточный лагерь на Куликовом поле, в центре Одессы, являвшийся антиподом киевского Майдана, продолжал быть формальным центром пророссийских сил, но все больше походил на чемодан без ручки, который невозможно куда-то тащить с пользой для дела, но жалко бросить. Лагерь на Куликовом поле к маю 2014 года действительно мешал и областным властям, и руководству пророссийского движения города, так как свидетельствовал о немощи этого движения и исчезающих перспективах. Сыграла свою роль и эмиграция из Украины в Россию Александра Васильева, одного из лидеров одесского пророссийского движения, депутата горсовета, кандидата исторических наук, едва ли не единственного интеллектуала среди руководства местной «русской весны». Васильев уехал, опасаясь ареста и, по словам местных журналистов, «с отъездом Васильева пророссийские силы в городе понесли тяжелую утрату — они остались без мозгов».
Пожалуй, главный лживый посыл российских пропагандистов, описывающих трагедию 2 мая как «спланированную этническую чистку», заключается в следующем: для украинской стороны, якобы, было важно показать, что Одесса едина с Украиной — именно для этого 2 мая была запланирован марш единства, и одновременно готовилась зачистка Куликова поля как силовое воплощение этой идеи.
На самом деле, по данном одесских журналистов, занимавшихся расследованием майской трагедии, план ликвидации лагеря на Куликовом поле был совсем другим и в нем участвовали сами лидеры Антимайдана. Проукраинскими политиками был выделен бюджет — около 100 тысяч долларов США — на ликвидацию палаточного лагеря. Деньги были переданы руководству одесской милиции для того, чтобы она решила вопрос «по-одесски». Предполагалось финансово отблагодарить вождей Антимайдана за перенос лагеря с Куликова поля (расположенного в центре города) на окраину. Тем самым областные и городские власти могли спокойно начать готовиться к празднованию 9 мая, не опасаясь массовых беспорядков и кровопролитных столкновений.
Мэрия выделила под новый палаточный лагерь два гектара земли в парковой зоне в районе Мемориала обороны Одессы, расположенном примерно в 15 километрах от города. Часть лидеров была согласна на такой сценарий, 30 апреля получила 50 тысяч долларов и перенесла свою часть палаток. Но остальные вожаки заявили, что им политически выгоднее, чтобы их насильственно разогнали.
По словам одесского журналиста Сергея Диброва, занимавшегося расследованием трагедии, «была достигнута чисто одесская договоренность». Согласно соглашению, достигнутому между пророссийскими активистами, одесским Евромайданом, милицией, областными и городскими властями, был принят следующий сценарий. В ночь со 2 на 3 мая, после запланированного на 2 мая футбольного матча, группа «неопознанных футбольных фанатов» зайдет в палаточный городок и снесет эти палатки. По данным Диброва, стороны взяли на себя определенные обязательства. В палатках должно было остаться лишь несколько человек, а все ценное имущество должно было быть вынесено. Милиция обещала следить за ситуацией и не допускать эксцессов.
При реализации такого сценария все оказывались в выигрыше. Антимайдановцы получали деньги и говорили о «зверствах хунты», а их лагерь переезжал в другое место. Евромайдановцы же утверждали, что спасли Одессу от сепаратизма, а чиновники областного и городского уровня стабилизировав ситуацию начинали готовиться к мероприятиям в честь 9 мая.
Следует отметить, что глава одесской милиции полковник Дмитрий Фучеджи имел уже богатый практический опыт постановочной ликвидации палаточных городков: именно так снесли палатки «Антимайдана» в 2005 году, во время оранжевой революции. Таким же образом демонтировали палаточный лагерь коммунистов, защищавших памятник Ленину в 2006 году. Но, по неизвестным до сих пор причинам, в 2014 году такой сценарий реализовать не удалось.
«Бей майданутых!»
2 мая на одесском стадионе был запланирован футбольный матч между местным «Черноморцем» и харьковским «Металлистом». Фанаты «Черноморца» и «Металлиста» — это дружественные «фирмы», поддерживавшие во время революции Евромайдан. Именно фанаты этих фирм должны были составить костяк марша за единство Украины, также намеченный на 2 мая. В Одессу прибыл специально арендованный поезд с харьковскими фанатами и членами их семей. Поскольку впереди были длинные выходные, ультрас планировали хорошо отдохнуть, а не заниматься уличными боями. Был взят в аренду один из одесских пансионатов. При этом охрана проукраинского марша была усилена самообороной Евромайдана в соответствующей экипировке — никто не желал повторения событий, ранее регулярно случавшихся в Харькове и Донецке, когда проукраинские акции становились целью атак антимайдановцев.
Одна из главных загадок одесской трагедии — зачем вообще часть пророссийских активистов города (в основном члены военизированной «Одесской дружины») решила в этот день собраться в центре с оружием и пойти на сближение с колоннами проукраинских сил, в несколько раз более многочисленными. Это слабое место в пропагандистских схемах прокремлевских авторов. Объясняя это провокационное поведение, они говорят что-то вроде «хотели обозначить свое присутствие», «продемонстрировать силу», «не знали о численности проукраинских сил», «не рассчитывали на то, что будут жестокие столкновения».
На самом деле колонна «Одесской дружины» (150−200 бойцов) днем 2 мая явно стремилась к конфликту. При этом «дружинники» наверняка знали о численности проукраинского марша. Наивно было бы полагать, что эти неплохо подготовленные и экипированные люди во главе с бывшим сотрудником милиции Сергеем Долженковым («капитан Какао») не были знакомы с азами уличного «движа» и не обеспечили присутствие своих «скаутов» (разведчиков) на Соборной площади — месте сбора проукраинских сил.
Днем 2 мая пророссийские боевики упорно шли на сближение с колоннами своих оппонентов. Командиры одесской самообороны Майдана, узнав о сборе антимайдановцев, пытались дозвониться до «Капитана Какао», но он так и не взял трубку. Был также проигнорирован и прямой приказ остановиться, последовавший от главного руководителя «Одесской дружины» Дмитрия Одинова. Они продолжали сближаться с проукраинским маршем…
В конце концов милиция кое-как выставила слабые заградительные линии, но это произошло уже когда враждующие стороны находились в прямой видимости друг друга. Люди «Капитана Какао» просачивались через линии милиции и бежали драться с проукраинскими активистами, через головы милиционеров с обеих сторон полетели камни. Футбольные фанаты и проукраинские активисты, имея серьезное численное превосходство, начинают обходить сепаратистов по параллельным улицам и постепенно образуют «котел».
«Поле боя», милиция и оружие
Еще один важный вопрос — на чьей стороне на самом деле была милиция 2 мая? Существует расхожая точка зрения, что МВД фактически выступало на стороне пророссийских сил. Скорее всего, среди сотрудников тогдашней одесской милиции было немало противников Евромайдана и сочувствующих идеям «русского мира». Подозрения усиливало и то, что милиция использовала скотч красного цвета для фиксации ненадежных защитных пластиковых щитков на руках — и такой же красный скотч использовала «Одесская дружина» чтобы маркировать своих людей. Но на практике милиция все же действительно пыталась разграничить конфликтующие стороны, а поскольку пророссийские активисты были в меньшинстве — защитить именно их. Но по-прежнему остается загадкой, почему милиционеры позволяли боевикам-сепаратистам стрелять из огнестрельного оружия в евромайдановцев буквально из-за своих спин.
Огнестрельное оружие появилось на «поле боя» довольно быстро. Когда члены «Одесской дружины» поняли, что проигрывают уличный бой, они начали по телефонам звать подмогу. Примерно через полчаса после начала столкновений (то есть примерно в 16:00) к месту событий подъезжает с Куликова поля микроавтобус с «мобильной группой», в составе которой был человек, вооруженный автоматом Калашникова (или карабином на его базе). Это был пророссийский активист Виталий Будько по кличке «Боцман». Он сбежит из Украины уже 3 мая и позднее будет утверждать: «Мой автомат был из киностудии, он стрелял холостыми».
На самом деле это не так. В 16:23 «Боцман» стреляет по проукраинским активистам и смертельно ранит одного из них. Желающие оправдать действия «Боцмана» говорят, что «его оружие, а также пуля, вытащенная из тела погибшего украинца, были утеряны, и, скорее всего, утеряны сознательно». Но пуля не была утеряна — провели даже баллистическую экспертизу. Оружие «Боцмана» тоже не было утеряно — оно не было даже найдено.
Еще один человек с проукраинской стороны получает смертельное проникающее ранение грудной клетки из охотничьего пневматического оружия. Новость об этих смертях быстро разносится по городу.
Примерно к 18:00 крайне ожесточившиеся в ходе боя проукраинские активисты окончательно блокируют сторонников «русского мира» в районе Греческой площади, и уже сами используют огнестрельное оружие. Четверо пророссийских активистов гибнет от их огня, многие милиционеры получают ранения картечью.
Дом профсоюзов в огне
Завершив разгром противника, колонны проукраинских сил идут на Куликово поле. Разъяренная толпа теперь убеждена, что там находится не просто лагерь политических оппонентов, а «логово врага», спровоцировавшего беспорядки и стрелявшего по ним из огнестрельного оружия.
В это время на Куликовом поле находится несколько сотен человек, в том числе женщины. Они прекрасно знают, что произошло на Греческой площади, но решают не уходить, несмотря на мольбы своих политических лидеров. Откуда-то появляется дезинформация о том, что российские танки из Приднестровья уже пересекли украинскую границу и движутся к Одессе, что приободряет антимайдановцев.
Поскольку защищать периметр палаточного лагеря имеющимися силами было невозможно, активисты решили переместиться в рядом стоящее пустующее здание Дома профсоюзов. Туда из палаток переносят ценное имущество: генератор с баком на 18 литров бензина, несколько запасных канистр с бензином, ящики с разлитым по бутылкам «коктейлем Молотова». Все это вместе со знаменами, иконами, матрасами и деревянными поддонами складывают неподалеку от дверей главного входа — в вестибюле первого этажа.
Проукраинские активисты приходят на Куликово поле примерно в 19:20 и начинают громить пустующие палатки. Из окон и с крыши Дома профсоюзов в них летят «коктейли Молотова», евромайдановцы и фанаты начинают в ответ кидать «коктейли Молотова» в здание. Обе стороны также начинают стрелять друг в друга из имеющегося оружия. На одной из видеозаписей в проеме окна хорошо виден человек с длинноствольным оружием — и именно в это окно прилетает одна из бутылок с «коктейлем Молотова».
В ходе этого боя вскоре загорается баррикада в вестибюле. А в 19:52 горение резко усиливается, воспламеняется бензин в баке генератора. Из-за большого количества разбитых окон создается эффект тяги. Волны раскаленного воздуха и продукты сгорания идут вверх по лестничным пролетам. Согласно выводам экспертов журналистской группы, на лестнице, на разных этажах температура в пролетах достигала сотни градусов. Здание превращается в раскаленный камин. Люди, находящиеся на лестничных пролетах, погибают.
С этого момента у защитников Дома профсоюзов выбор был только один: гореть или выпрыгивать из окон. Несмотря на то, что первый вызов пожарных был в 19:31, машины приехали только через 40 минут. В самые трагические минуты на месте пожарных не было, и спасать людей из здания начали сами евромайдановцы, приставляя к стенам лестницы и строительные конструкции.
По словам одесского журналиста, очевидца событий Сергея Диброва, «это была абсолютно жуткая психологическая ситуация, когда часть людей уже вышла из состояния войны и спасала терпящих бедствие, а часть в психологическом состоянии войны еще находилась и продолжала кидать камни и бутылки в окна». Дибров вспоминает: «В это же время находившиеся на втором и третьем этажах ждут, когда их спасут, подадут им лестницы. Находящиеся на крыше кидали камни в тех, кто спасал; со второго и третьего этажа им кричали: «Не стреляйте, не кидайте, нас спасают!» И все это происходит в одном месте в одно время».
Поведение пожарных стоит отдельного изучения. Сторонники теории о «расправе фашистской хунты над русскими» считают, что пожарные специально не ехали так долго к Дому профсоюзов, так как были вовлечены в «антирусский заговор». Пожарные действительно не ехали на вызов по приказу тогдашнего начальника областного управления по чрезвычайным ситуациям Владимира Боделана. Следует лишь отметить, что Боделан впоследствии бежал из Украины и, по некоторым данным, работал на руководящих должностях в «МЧС Крыма». Это была не первая его эмиграция — ранее он уезжал из Украины в Россию после победы Оранжевой революции и вернулся в 2010 году, после прихода к власти Януковича.
В качестве послесловия
По мнению Сергея Диброва, трагедия 2 мая стала возможной из-за стечения огромного количества обстоятельств. «Эта цепочка событий могла прерваться десятки раз в десятке мест. Человек с автоматом мог не успеть приехать в центр города — его могли остановить на пути сотрудники милиции, которые хорошо знали его машину. Большая часть людей с Куликова поля могла разойтись до наступления вечера. Ветер мог дуть в другую сторону в момент возгорания в Доме профсоюзов», — полагает Дибров.
Не выдерживают никакой критики и рассказы об «этнической чистке». С обеих сторон этого драматичного противостояния были и русские, и украинцы, и евреи, и другие жители многонациональной Одессы. Например, один из выбросившихся из горящего Дома Профсоюзов был молодой одесский комсомолец Вадим Папура, а один из раненых ружейным огнем из окон Дома Профсоюзов был русский и гражданин РФ, евромайдановец Андрей Красильников.
Майские события в Одессе были частью кровавой драмы, начатой режимом Януковича еще зимой 2013−2014 годов на киевских улицах, и вскоре продолжившейся в Харькове и Донецке. Но пропаганда кремлевских медиа успешно использовала именно одесскую трагедию для обоснования военной агрессии России против Украины.
