В НАТО заявляют, что Россия ведет против альянса гибридную войну и готовится к настоящей. Рост числа заявленных и доказанных инцидентов с нарушением воздушных границ стран НАТО привел к стремительному росту напряженности в Европе и тревожности по поводу долгосрочных намерений России.
Западные эксперты отмечают, что российская экономика в целом все больше мобилизуется под нужды войны, и это способствует общему росту военного потенциала России.
При этом очевидных признаков подготовки к вторжению, таких как переброска войск, нет. Поэтому в большинстве оценок фигурируют сроки в несколько лет, в течение которых Россия может подготовиться и начать полномасштабную войну в Западной Европе.
Военные обозреватели ВВС собрали главные вопросы, которые возникают в связи с подготовкой Европы к возможной большой войне, и попытались найти на них ответы.
Отношения России с Западом покатились под откос в 2014 году. Тогда Россия аннексировала Крымский полуостров, принадлежащий Украине, а затем приняла участие в гибридной войне в Донбассе.
В 2017 году первые российские учения «Запад» в Беларуси были восприняты странами Балтии и Польшей как подготовка к вторжению. Оно не состоялось ни в тот год, ни в 2021-м во время таких же учений.
Но в феврале 2022 года учения «Союзная решимость» в Беларуси стали прелюдией к реальному полномасштабному вторжению в Украину.
После начала полномасштабной войны в Украине в НАТО вступили две новые страны — Финляндия и Швеция. Они заявили, что нейтральный статус больше не может гарантировать им безопасность.
Этот шаг не очень увеличил силы альянса количественно, но у российских границ выросла натовская инфраструктура — аэродромы, порты, военные базы.
Российское руководство, живущее с ощущением «осажденной крепости», всегда воспринимало расширение альянса крайне негативно. Сама гипотетическая возможность вступления Украины в НАТО была одной из декларируемых причин полномасштабного вторжения в эту страну.
Россия граничит со странами НАТО в трех регионах. Это Дальний Восток, где у нее есть морская граница с США; Черное море, к которому есть выход у Турции, Румынии и Болгарии; регион Балтийского моря, где Россия имеет сухопутные границы с Эстонией, Латвией, Литвой и Польшей — через Калининградскую область, а также с Финляндией и Норвегией.
Вероятность войны с США крайне низка, поскольку, учитывая ядерные потенциалы двух стран, она может кончиться гибелью всего человечества.
Противостояние на Черном море также не очень вероятно — во-первых, из-за отсутствия исторических претензий к натовским странам региона, а во-вторых, из-за слабости российского Черноморского флота, который уступает совокупной боевой мощи морских сил стран альянса.
Кроме того, в настоящее время российский Черноморский флот под воздействием ударов украинских безэкипажных катеров перевел большую часть сил из аннексированного Севастополя и укрыл их на российской военной базе в Новороссийске.
Вооруженные силы России традиционно более уверенно себя чувствуют в сухопутной войне, и морское противостояние для них менее предпочтительно.
При этом страны Балтии чисто географически не очень удобны для обороны. От остальной Европы они отделены 60-километровым «Сувалкским коридором» — польско-литовской границей, которая пролегает от Беларуси до российской Калининградской области. Все сухопутное снабжение стран Балтии проходит через этот коридор, и если он будет перерезан, то Литву, Латвию и Эстонию можно будет снабжать только по морю или воздуху.
Однако и другие участки границы с Россией или Беларусью также считаются зоной риска, и к возможному вторжению Литва, Латвия и Эстония готовятся по всей ее протяженности. В целом задача войск НАТО в этом регионе в случае вторжения России — продержаться до подхода основных сил из глубины континента.
Гибридной войной называются враждебные действия одной страны против другой в мирное время. Обычно такие действия не бывают открыто военными, чаще они бывают скрытыми. Например, диверсии, хакерские атаки, нарушения воздушного пространства и так далее.
К таким действиям в НАТО относят случаи повреждения кабелей в Балтийском море с 2023 по начало 2025 года. Напрямую Россию в этом не обвиняют, но генсек НАТО Марк Рютте в своем выступлении 4 сентября фактически сказал, что за повреждениями кабелей стоит Россия.
В 2025 году НАТО запустила операцию «Балтийский страж» (Baltic Sentry), которая призвана защитить инфраструктуру от посягательств. С тех пор повреждения кабелей не случались.
В последние недели увеличилось число инцидентов с нарушениями воздушных границ стран НАТО, в которых Россия либо участвует открыто, либо ее в этом подозревают.
Речь идет о вторжении двух десятков российских беспилотников в Польшу, пролете российских истребителей МиГ-31 в воздушном пространстве Эстонии, а также нескольких инцидентах с появлением дронов в районе аэропортов Дании и Норвегии — в этом многие обвиняют Россию.
Случаи с беспилотниками и истребителями вполне можно считать гибридными действиями, если это были военные аппараты, и они нарушали государственные границы, как утверждают военные НАТО. Но при этом все равно самолеты не пересекали ту «линию», за которой это можно было считать агрессией, и поэтому протокол о применении оружия не был приведен в действие.
Серой зоной в этом случае является и то, что намерения России доказать очень трудно — ведь теоретически есть вероятность того, что и дроны, и истребители оказались в чужом воздушном пространстве по ошибке.
Такие случаи бывали. Например, в 2005 году российский истребитель заблудился над Балтикой и упал на территории Литвы.
Однако в то время это был единичный инцидент, и к обострению отношений со странами Балтии он не привел. Но в 2005 году в Польшу не залетали российские беспилотники, а в Украине не шла большая война.
В самом НАТО считают, что российские пилоты наверняка умеют ориентироваться в небе над Балтикой, а моряки торгового флота — поднимать якорь в морских водах. В НАТО убеждены, что Россия ведет против западных стран гибридную войну.
В ответ на инцидент с дронами в Польше НАТО запустила операцию Eastern Sentry («Восточный страж»). Она призвана защитить воздушное пространство и территорию стран НАТО от гибридных действий. Пролет истребителей произошел уже после объявления этой операции.
НАТО иногда упрекают за неспособность справиться с гибридными угрозами. Например, на перехват дронов поднимались истребители польских и нидерландских ВВС — они сбили несколько дронов ракетами, стоимость которых сильно превышала стоимость дронов.
Пролет российских истребителей в воздушном пространстве Эстонии в течение 12 минут также не был пресечен, но их сопровождали итальянские F-35. Фотографии российских МиГов в воздухе сделали в нейтральном воздушном пространстве шведские военные летчики, которые присоединились к сопровождению российских самолетов.
Формальных оснований для применения оружия в отношении российских боевых самолетов не было. Тем не менее европейские политики после этого случая открыто обсуждали вопрос, сбивать или нет российские самолеты в случае пересечения ими границ стран НАТО.
То, как российские войска воюют в Украине сейчас, вряд ли применимо для войны со странами НАТО.
Позиционная война, в которую ввязались обе стороны, возникла из-за того, что у России прежде всего не хватило войск, чтобы победить Украину в феврале — марте 2022 года. Теперь российская армия лучше всего умеет действовать именно в такой войне.
Преимущества российской армии, которые кажутся очевидными, — большое число тактических и дальних ударных дронов и отработанная штурмовая тактика небольших пехотных групп — возникли в ходе именно такой позиционной войны.
Российские войска на учениях «Запад-2025» отрабатывали маневренную оборону, но учебные бои дают представление о тактике сухопутных сил. На учениях они отрабатывали проверенные приемы — например, использование мотоциклов или ударных FPV-дронов, сочетая их с классическим общевойсковым боем с танками и инженерной техникой.
Армии стран НАТО, судя по учениям, которые освещает пресс-служба альянса, планируют использовать беспилотники в меньшей степени, чем россияне — они не собираются переигрывать Россию на ее поле, а вместо этого будут использовать свои преимущества.
Это высокоточное ракетно-артиллерийское вооружение, широкое применение авиации, действия военно-морских сил. Дроны в такой тактике служат не столько для поражения цели, сколько для обеспечения и поддержки — разведки, целеуказания, наблюдения.
Авиация, которая на войне в Украине служит в большей степени для поддержки действий пехоты, в западных странах является одним из основных средств ведения войны.
Общая тактика НАТО на восточном фланге заключается в сдерживании передовых частей наступающего противника, быстрой переброске средств усиления и затем оперативном стягивании основных сил к месту боевых действий.
Для этого в восьми странах размещены многонациональные боевые группы. Они находятся в Литве, Латвии, Эстонии, Польше, Румынии, Венгрии, Словакии и Болгарии.
Численность
Суммарная численность национальных армий НАТО составляет в среднем по разным подсчетам 3,5 млн военнослужащих (от 3,2 до 3,8 млн человек). Среди них 1,3 млн составляют американские военные.
В публикации научно-исследовательского центра Bruegel говорится, что численность армий только европейских стран-членов НАТО составляет 1,47 млн человек.
Штатная численность российской армии — 2 209 130 человек, из которых только 1,5 млн —- военнослужащие, а остальные — гражданский персонал.
При этом Россия ведет кровопролитную войну в Украине, в которой участвуют свыше 700 тысяч российских военных, и постоянно нуждается в восполнении потерь в боевых подразделениях. Поэтому численность российских вооруженных сил сложно увеличить — пополнение «съедает» война.
Еще один показатель — запас. То есть число людей, которые не находятся в армии, но которых можно в случае войны мобилизовать. В России это все, кто прошел военную службу.
Есть еще мобилизационный людской ресурс — это число людей, которых в принципе можно призвать в армию в случае войны. Он определяется только численностью населения.
Исходя из общей численности населения, мобилизационный ресурс европейских стран НАТО больше, поскольку суммарная численность населения этих стран 550-600 млн человек. Население России — около 146 млн человек.
Но мобилизационный ресурс не означает, что в случае войны можно набрать большую армию. Очень многое зависит от военной подготовки населения.
В сентябре 2022 года, говоря о «частичной» мобилизации, тогдашний министр обороны России Сергей Шойгу заявил, что она затронет 300 тысяч человек, или 1% от мобилизационного ресурса России. Таким образом, со слов экс-министра, этот ресурс составляет 30 миллионов человек.
В апреле 2025 года главком ВСУ Сырский оценивал мобилизационный ресурс России в 20 млн человек, из которых только пять имели военную подготовку.
При этом сомнительна возможность быстро обеспечить всех мобилизованных военной техникой и снаряжением, создать им элементарные условия для жизни и несения службы. У мобилизационной системы тоже есть пропускная способность, и она в разных странах неодинакова.
По грубым оценкам, европейские страны НАТО могут при необходимости поставить под ружье до 3,8-4 млн боеспособных солдат (у одной Британии свыше 900 тысяч резервистов), но насколько быстро — непонятно.
В странах Северной Европы отношение к военной подготовке населения более серьезное.
В относительно немногочисленной (24 тысячи действующих военнослужащих) армии Финляндии самый высокий процент резервистов по отношению к численности населения — 870 тысяч человек, по данным Global Firepower Index.
Финские власти планируют поднять возрастной предел службы в запасе до 65 лет, в результате резерв должен достичь почти миллиона человек к 2031 году.
В Финляндии действует обязательная воинская повинность для мужчин, страна располагает инфраструктурой для проведения быстрой мобилизации.
Много резервистов и у Польши, которая тоже находится близко к России, причем расширение армии и резервов активно началось с 2022 года, после вторжения российских войск в Украину.
Были созданы войска территориальной обороны, введен обязательный военный учет для всех мужчин и некоторых категорий женщин до 60 лет. Общий резерв ВС Польши сейчас оценивается более чем в 1 млн человек, из которых 350 тысяч имеют военную подготовку.
Активно развивают свою систему мобилизационного резерва и страны Балтии — Эстония, Латвия, Литва. Основные усилия направлены на постепенное восстановление службы по призыву, расширение сил территориальной обороны и укрепление взаимодействия с НАТО.
Проводятся регулярные учения и мобилизационные тренировки, в школах вернулись программы начальной военной подготовки. Так, власти относительно небольшой по населению Латвии поставили цель — создать к 2027 году боеспособный резерв численностью до 50 тысяч человек.
Военная медицина
Вооруженные силы Германии разрабатывают план медицинского обеспечения на случай крупномасштабного конфликта между Россией и НАТО и усиливают подготовку военных медиков с учетом кардинального изменения характера войны в Украине.
В немецких госпиталях готовятся принимать около тысячи раненых в сутки, рассказал в интервью агентству Reuters глава Центральной медицинской службы Бундесвера Ральф Хоффман. Для этого понадобится около 15 тысяч больничных коек — и это только в Германии. Оценка приблизительная — многое зависит от интенсивности боев и задействованных в них подразделений.
В Бундесвере сейчас служат около 15 тысяч медиков (включая не только врачей, но и средний и младший медперсонал), этого мало, служба будет расширяться, сказал Хоффман. К тому же необходимо перепрофилировать медицинские службы, лечащие раненых военнослужащих.
Если в предыдущих военных конфликтах врачам чаще всего приходилось иметь дело с огнестрельными ранениями, то сейчас — со взрывными травмами и ожогами, вызванными боевыми дронами и барражирующими боеприпасами, отметил глава медслужбы Бундесвера.
Участники боев в Украине рассказывают, что оказание первой помощи раненым и их эвакуация очень затруднены из-за беспилотников, которые постоянно кружат над передовой и над ближней тыловой зоной.
Поэтому требуется длительная стабилизация состояния раненых солдат — иногда в течение нескольких часов — прямо на линии фронта, говорит Хоффман. Это значит, что вооруженным силам Германии нужно больше как солдат на передовой, обученных оказывать первую помощь, так и средств эвакуации и доставки медикаментов.
Бундесвер изучает разные варианты транспортировки раненых в тыл — с использованием госпитальных поездов и автобусов, а также медэвакуации по воздуху.
Между Россией и США существует стратегическое ядерное сдерживание, которое в случае начала конфликта между странами грозит всему миру ядерным армагеддоном.
В Европе стратегические ядерные силы, кроме России, есть еще у Франции и Великобритании. Одно это уже превращает войну с западными странами в потенциально возможный ядерный конфликт.
Но в Европе есть и тактическое ядерное оружие. Оно имеется и у России, которая вдобавок разместила свои заряды в Беларуси. Оно также есть и у США, которые хранят свои маломощные ядерные бомбы в Бельгии, Нидерландах, Италии, Германии и Турции.
Это оружие находится под американским контролем, и войска этих стран не могут его применить без разрешения американцев — точно так же как и белорусы не могут применять российское. Кроме того, тактическое ядерное оружие может быть у Франции.
Опасность ТЯО заключается в том, что порог его применения может быть снижен — ведь оно менее мощное, значит может показаться не таким опасным.
Но на самом деле в Европе уже практически сложилось свое ядерное сдерживание с Россией и Беларусью. Возможно, оно также сможет удержать страны от начала и разрастания конфликта.
В течение многих десятилетий холодной войны безопасность стран НАТО в Европе обеспечивали прежде всего США. Это касалось как поставок американского оружия, которое до сих пор составляет значительную часть импорта европейских стран, так и присутствия американских военных.
С приходом к власти администрации Дональда Трампа такое положение изменилось — США декларируют отход от роли защитника европейского континента, предлагая союзникам самим позаботиться о своей безопасности.
США продолжают оставаться членом НАТО, а 5-я статья Североатлантического договора продолжает действовать. Американские военные продолжают участвовать в маневрах с европейскими солдатами.
Но многие европейские лидеры склонны скептически оценивать будущую роль США.
«Президент Трамп заявил, что Украина может при поддержке Европейского союза вернуть себе всю свою территорию. За этим удивительным оптимизмом скрывается обещание сокращения участия США и передачи ответственности за прекращение войны Европе. Правда лучше иллюзий», — написал польский премьер Дональд Туск в соцсети Х.
При этом Польша — страна, у которой интенсивное военно-техническое сотрудничество с США. Что говорить о других?
Тем не менее, не отказываясь от партнерских и союзнических отношений с США, Европа и в формате НАТО, и в рамках ЕС старается выработать некую единую позицию и политику в отношении собственной безопасности.
После развала СССР европейские страны-члены НАТО сокращали расходы на оборону, что со временем привело к сильному снижению боеспособности национальных армий.
И хотя сумма экономик стран НАТО во много раз больше российской, военно-промышленный комплекс этих государств к началу российского вторжения в Украину был ориентирован на производство «мирного времени» и теперь нуждается в технологическом обновлении и инвестициях, частных и государственных.
И когда речь заходит об экономике и промышленности, то действия в рамках ЕС более актуальны, чем в рамках военно-политического союза.
Европейским странам нужен коллективный подход к закупке вооружений, планированию, инвестиционной политике, им нужно адаптировать свои законы, которые сами по себе могут превратить организацию коллективной обороны в хаос.
Европа уже движется вперед по всем этим направлениям. Расходы на оборону в 2025 году достигнут 381 миллиарда евро. В 2024 году они составляли 343 миллиарда евро.
Инвестиции в ВПК в 2025 году составят примерно 130 миллиардов евро.
Ожидается, что в 2025 году военные расходы стран ЕС достигнут примерно 2,1% ВВП. Это сильно меньше 5% — цели, которую поставили в НАТО к 2035 году.
«Мы катастрофически недоинвестируем в нашу трансатлантическую оборонно-промышленную базу, чтобы производить необходимые нам вооружения в нужном темпе и масштабе, — заявил недавно помощник генсека НАТО по операциям Том Гоффус. — Россия, чья экономика составляет всего 5% от экономики НАТО, за три месяца производит множество критически важных боеприпасов, на производство которых 32 союзникам требуется целый год».
Тем не менее создание новых военно-производственных мощностей идет в Европе полным ходом. Сейчас основной упор делается на снижение зависимости от поставок извне, в частности, из Азии и США — строятся заводы по производству снарядов, взрывчатки, систем артиллерии и ПВО.
Лидером по объему собственных инвестиций в новые производства стала немецкая компания Rheinmetall. В частности, она строит крупные заводы по производству артиллерийских боеприпасов в Латвии, Литве и Германии, которые должны заработать в ближайшие год-два.
Европейский разработчик ракетных систем MBDA расширяет в Германии производство систем ПВО, включая Patriot. Шведская компания «Sweden Ballistics (Swebal)» строит новую фабрику по производству взрывчатки, планируется производство 4 тысяч тонн в год к концу 2027 года.
Польский оружейный завод Lucznik быстро наращивает объемы производства и намерен в ближайшее время выпускать до 100 тысяч штурмовых винтовок Grot в год.
Но как показывает война в Украине, характер боевых действий постоянно меняется, появляются средства поражения, ранее не используемые в таких объемах, что ставит воюющие стороны перед необходимостью массового производства соответствующих средств противодействия.
Так, переход российской армии к тактике действий небольшими пешими и моторизованными группами ставит вопрос о создании эффективных противопехотных заграждений. В этой связи довольно логичным выглядит выход или начало процедуры выхода из «Оттавского соглашения», запрещающего противопехотные мины, шести стран, имеющих общую границу с Россией — Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Украины.
А недавний залет двух десятков российских беспилотников в Польшу показал невысокую эффективность европейских средств ПВО, «заточенных» на отражение традиционных угроз — боевой пилотируемой авиации, крылатых и баллистических ракет.
«Невозможно постоянно сбивать дроны стоимостью в тысячу или две тысячи долларов ракетами, которые стоят, возможно, полмиллиона или миллион долларов… Все мы быстро развиваем технологии и учимся у украинцев», — сказал в интервью Bloomberg генеральный секретарь НАТО Марк Рютте.
На вопрос редактора издания, не испытывает ли НАТО недостатка в необходимом оборудовании, Рютте ответил: «В краткосрочной перспективе — да».
В настоящее время риск полномасштабного конфликта можно считать низким.
Несмотря на то, что в Украине российские войска продвигаются каждую неделю, захватывая определенную территорию, это продвижение вряд ли можно считать значительным.
Такое продвижение требует больших усилий и стоит России больших потерь. В начале сентября, по подсчетам Русской службы Би-би-си, на войне в Украине погибли более 128 115 человек. Гибель стольких россиян удалось подтвердить, но на самом деле потери как минимум в два раза больше.
Изменить положение Россия не может, потому что группировка в 700 тысяч человек не позволяет ей провести наступление оперативного уровня — организовать прорыв на фронте и ввод в него такого количества войск, чтобы захватить сколько-нибудь значительную территорию за короткое время.
Продолжать войну в Украине и начать новую Россия очевидно не может. Более того, сам факт гибридных действий России многие комментаторы склонны трактовать как признак того, что дела на фронте в реальной войне у армии России идут не лучшим образом.
Так или иначе, но по оценкам различных комментаторов, России понадобится несколько лет для того, чтобы накопить достаточно войск для вторжения в Европу.
Как может выглядеть непосредственная подготовка? Как минимум, она потребует концентрации значительных сил у границы.
Россия начала подготовку к вторжению в Украину весной 2021 года. В начале апреля это было настолько очевидно, что в прессе уже задавали вопрос — ждать ли новой войны?
Поэтому если когда-нибудь подготовка к реальному вторжению начнется, говорить об этом журналисты начнут задолго до его начала, и не раньше, чем через несколько лет после окончания войны в Украине.
Актуальное
Обзор прессы
